И вот, наконец, на совещание пришли все приглашенные. Даже с избытком, поскольку доктор Селар проявила инициативу и решила, что капитан не будет против присутствия одного лишнего ксенобиолога. Капитан действительно поначалу был не против, поскольку мнение ксенобиолога на повестке дня может быть весьма актуальным. Это было первое совещание, на которое позвали Джулианну, поэтому некоторое время она еще колебалась с выбором места за столом. Капитан понял, что ее зря пригласили, когда увидел истекающий слюной взгляд Аль-Мураки, обводящий каждый контур ее фигуры, выдающейся сквозь облегающую униформу. Офицеру по тактике срочно нужно кого-то найти, пока он совсем не лишился боевого духа и концентрации от излишнего воздержания.
И вот, наконец, Джулианна Бран приземлилась на кресло, и Махмуд сделал вид, что внемлет каждому капитанскому слову.
- Леди и джентльмены, - поприветствовал собравшихся тен Волде, -  Сегодня на повестке дня обсуждение двух очень важных вопросов, и начну я с самого важного. А именно – журналы, которые группа высадки самоотверженно достала с Миркула. Если кого-то из вас гложет чувство вины за произошедшее, то сейчас вы поймете, что вашей вины тут нет.
На экране компьютера появилась капитан Льюис, сияющая улыбкой во все лицо. Кажется, она была чем-то очень довольна, и явно не новыми научными достижениями.

Журнал капитана, звездная дата 53496.1. Мы прибыли в сектор ZZ9 для изучения аномальных колебаний негативного поля. Некоторые считают, что это ключ к безопасному пересечению барьера, однако «некоторые» так считают через каждый месяц. Члены экипажа начинают постепенно уставать от рутинных обязанностей. Похоже, им не повредит еще один отпуск. И как раз на тему отпуска хорошие новости! Доктор Лидел готовится уходить в декретный отпуск, и ее муж не собирается ее оставлять, поэтому мы собираемся потерять двух членов экипажа. Я запросила транспортное судно, но мне отказали. Похоже, Миркулу придется самостоятельно доставить их на Звездную базу 196, и по правилам вылетать нужно в ближайшие два дня. Это наша уникальная возможность на пару дней сделать передышку от бесконечных поисков незнамо чего. Надеюсь, нам смогут предоставить достойную замену корабельного врача и астрофизика, ведь эти двое неплохо себя зарекомендовали за почти восемь месяцев службы. А пока я готовлюсь к отличному двухдневному отдыху!

На следующей записи с лица капитана ластиком стерли улыбку. Присутствующие, наконец-то, могли оценить ее нормальное выражение лица, при котором уголки рта не прикасаются друг к другу на затылке.

Журнал капитана, звездная дата 53499.3. У нас произошло чрезвычайное происшествие. На Миркуле пропала энергия, и как только мы вернули сенсоры в строй, то обнаружили, что оказались за пределами галактического барьера. Лейтенант Гюннарсдоттир считает, что космический барьер в этом секторе сместился относительно галактики примерно на 304 миллиарда километров, но это не объясняет, почему сдвинувшаяся волна негативной энергии не уничтожила Миркул, а лишь повредила сенсоры, связь и электросистему. Инженеры обещают все наладить в течение суток. Но никто пока не знает, как вернуть Миркул в обитаемый космос.

Послышалось тяжелое дыхание. Кажется, капитан Льюис явно спешила в свой кабинет ради следующей записи.

Журнал капитана, звездная дата 53501.6. Сегодня в отделе аэропоники по словам двух свидетелей энсин Уотни превратился в картофельный куст. Еще раз повторяю, это было услышано мной из уст двух свидетелей. И они действительно утверждают, что энсин Уотни материализовался картофельным кустом. Так же были донесения о странных материализациях объектов на других палубах. Если не отсеивать невозможное, то подобные явления регистрировались только при контакте гуманоидов-эмпатов с излучением галактического барьера. Но экипаж корабля трижды тестировался на эмпатические способности. Отрицательный результат у всех, я сегодня перепроверила все медицинские записи. Похоже, мы до сих пор знаем о природе галактического барьера слишком мало.

Признаки утомления накрыли лицо капитана Льюис серой пеленой на следующей записи. Мешки под ее глазами едва не загораживали все лицо.

Журнал капитана, звездная дата 53502.1. На корабле продолжается серия аномалий. К счастью, на настоящий момент, помимо энсина Уотни никто не пострадал. Однако систематичность аномалий указывает на то, что это не природное явление, и эти аномалии имеют точку привязки, определить которую пока не получается. Все лучшие умы корабля на данный момент бьются над проблемой возвращения в обитаемую часть космоса. Некоторые члены экипажа морально истощены и готовятся к худшему. Я, как капитан, должна быть настроена позитивно, но, если честно, ситуация паршивее некуда.

Внезапные признаки неестественной бодрости проявились на ее лице на следующей записи. Глаза были широко распахнуты, а зрачки по размеру приближались к блюдцам. Капитан явно не хотела отдыхать, поэтому села на сильные тонизирующие. Сложно представить, до какой степени ей хотелось поскорее вернуться обратно.

Журнал капитана, звездная дата 53506.5. Плохие новости состоят в том, что аномалиями на корабле точно кто-то управляет. Мы что-то упустили. Похоже, на борту все же есть эмпат, скрывший свои способности пока неустановленным путем. Хорошая новость состоит в том, что инженер Стоквелл нашел вероятный способ преодолеть сопротивление барьера. По его теории, барьер оказывает сопротивление лишь объектам, пытающимся проникнуть сквозь него, но сам пропускает объекты, покоящиеся относительно галактики. Иными словами, барьер знает, что относительно чего двигается и реагирует на это, а это значит, что он работает по похожему принципу, что и корабельные силовые поля. Возможно, весь галактический барьер – это часть огромной рукотворной системы. Так или иначе, мы попытаемся преодолеть его сопротивление модификацией геометрии варп-поля. Лейтенант Стоквелл думает, что так удастся его «обмануть». Если корабль будет уничтожен, то эту запись никто не прочтет, но я намерена выжить и как можно скорее добраться до звездной базы 196. Доктор Лидел в связи с ухудшившимся самочувствием из-за чрезмерного волнения сложила с себя обязанности корабельного врача. Теперь у нас осталось лишь два медбрата. Надеюсь, ей не придется рожать прямо здесь, в межгалактической пустоте.

Далее в ее голосе зазвучали признаки глубокого разочарования. Так не звучало разочарование капитана в своем подчиненном. Скорее так разочаровываются в друзьях.

Журнал капитана, звездная дата 53507.1. Мы установили источник аномалий. Меня обманули. Как и весь остальной экипаж. Как выяснилось, доктор Лидел изменяла своему мужу восемь месяцев назад. Плод, зреющий в ее утробе – наполовину бетазоид. Похоже, связь между матерью и ребенком оказалась достаточно сильна, чтобы сделать организм нашего корабельного врача уязвимым к пагубному воздействию. По крайней мере, я сомневаюсь, что плод знает, что такое картофель.
Похоже, этот случай уникален еще и тем, что доктор Лидел, по всей видимости, не может контролировать свои способности. Беременность дает ей ударную дозу гормонов, а я не имею права приказать ей принимать седатики в таком положении. Доктор Лидел является бомбой замедленного действия, и я не знаю, как правильно поступить.  В данный момент лучшее, что я смогла предпринять – это расселить супругов Лидел по разным каютам.  Я приставила к ней охранника, который будет следить за ее состоянием и по возможности ограждать ее от излишнего стресса. Надеюсь, худшие опасения не оправдаются.

Следующая запись уже шла с помехами, сквозь которые было видно растрепанные волосы капитана Льюис и отчетливо виден обожженный рукав. Все признаки аварии прямо на капитанской форме.

Журнал капитана, звездная дата 53508.7. Главный инженер Стоквелл ошибся в расчетах. Мы пролетели сквозь галактический барьер, но мощности варп-ядер не хватило для обеспечения полноценного обратного тока пространственной ткани. Стоквелл объяснил это тем, что обратный ток требует серьезных затрат энергии без прироста скорости, а в Инженерном Корпусе Федерации никому и в голову не могла прийти такая чушь при проектировании двигателей. Корабль серьезно поврежден, но, по крайней мере, не уничтожен. Варп-двигатель не подлежит восстановлению без замены нескольких варп-катушек, сенсоры и связь выведены из строя, корпус оплавился в нескольких местах, водные резервуары треснули от перепадов температур. По предварительным оценкам в результате аварии погибло тридцать четыре человека. Оставшийся в живых экипаж приступил к ремонту того, что еще подлежит восстановлению. В худшем случае за нами должны выслать спасателей. Кажется, мы уже слишком долго не выходили на связь с цивилизацией…
Журнал капитана, дополнение. Согласно последним донесениям доктор Лидел исчезла. Она дематериализовалась прямо у охранника на глазах в момент преодоления барьера. Мы так были заняты поиском способов вернуть судно в галактику, что совсем не подумали о последствиях ее повторного контакта с барьером. Нельзя точно знать, что с ней произошло после этого, но на всякий случай я записала ее в списки погибших.

На лбу капитана проступили проблески пота. Возможно, от нервов или от сбоя системы контроля за климатом. В пользу последнего говорило только то, что она расстегнула на себе тесный капитанский китель.

Журнал капитана, звездная дата 53513.1. На борту творится кошмар. Все началось с того, что я заснула на десять минут и резко проснулась с сильным желанием изучить барьер. Я чуть не отдала приказ развернуть корабль, прежде чем осознала, что делаю. У некоторых проявляются подобные симптомы. Череда аномалий возобновилась, первая аномальная активность проявилась в отсеке с каютами старших офицеров. Потом что-то окончательно уничтожило нашу систему связи, а затем было так любезно, что вывело из строя все шаттлы и спасательные шлюпки.
Я не знаю, что происходит. Экипаж утратил работоспособность. Люди подвержены паранойе и навязчивым состояниям. Возможно, что-то воздействует на их разум. И на мой тоже начинает воздействовать. На борту есть что-то нематериальное, и оно не хочет, чтобы мы улетали отсюда.

На лице капитана появились грязные пятна, волосы отчего-то вымокли, как и ее обожженный китель. Ее лицо могло служить отличной картой признаков паранойи, переутомления и прочих признаков человека, внезапно лишившихся выходных.

Журнал капитана, звездная дата 53519.2 Мне… мне страшно оставаться одной. Еще страшнее находиться рядом с кем-то из этих людей, которые совсем недавно были преданными членами моего экипажа. Я… не могу вспомнить имена половины из них. Иногда я вижу на борту карательные отряды джем’хадар. Спустя минуту я осознаю, что стреляю из фазера в пустоту. Все друг другу стали чужими. Почти постоянно кого-то одолевают галлюцинации. К настоящему моменту три человека покончили с собой, кажется, семеро погибли от насильственной смерти, еще около двух десятков человек погибли вообще без видимых причин. Оставшиеся в живых разбрелись по судну, и я не знаю, чем они заняты. Периодически я слышу странные звуки с нижних палуб. Кажется, кто-то включил насосы и пытается откачивать воду с нижней секции обратно в резервуары. И они, кажется, хотят починить импульсный двигатель. Видимо, часть экипажа сдалась, и хочет вернуться туда, где мы все едва не погибли. Стоквелл обещал, что ходовая часть не подлежит восстановлению, но людей снизу это не останавливает.
Я не помню, когда я нормально спала в последний раз.

На последней записи половину ее лица окрасили несколько струек крови, сочащейся из рассеченного виска. На фазерный ожог это совершенно точно не было похоже. Чуть более внимательный зритель заметил бы, что на ее кителе отсутствуют знаки отличия.

Журнал капитана, звездная дата 53525.3. Сегодня на меня набросился с ножом коммандер Вернер. Я застрелила его из фазера. Мой фазер был настроен на убийство, но я не помню, чтобы меняла ему режим. И… когда это было? И мой ли это фазер? Проклятье, я даже не уверена, что у Вернера был нож!
Кажется, на судне осталось еще пять-шесть человек. Возможно, сейчас и того меньше. Какая бы сущность не истребила остальной экипаж, кажется, со временем она слабеет. По моим расчетам  аномалии в скором времени окончательно прекратятся, и либо хоть кто-то из нас сможет дождаться спасательной команды, либо ничто, кроме этого журнала, не сможет поведать о нашей судьбе. Миссию Миркула я официально объявляю оконченной. В случае если я не выживу, прошу тех, кто придет на помощь, уничтожить Миркул. Это звучит не совсем научно, но этот корабль проклят. Это была капитан Льюис, я не уберегла своих людей и официально снимаю с себя полномочия.

Капитан тен Волде не в первый и даже не во второй раз слушал эту запись, но каждый раз его пробирала дрожь до самых костей, а мурашки уверенно маршировали по его спине. Его воображение играло с ним злую шутку, каждый раз вынуждая его в ярчайших красках представлять последние дни капитана Льюис, и каково ей было в этой ситуации, практически одной и с неизвестным врагом на борту. Впрочем, враг был не таким уж и неизвестным.
- Как видите, этот журнал дал ответы на многие вопросы, - заключил Питер, - Теперь вы знаете практически столько же, сколько и я.

Речь триллки застала капитана врасплох. На его голову за последние несколько дней свалилось много проблем, и такого тычка ножом в грудь прямо в собственном зале совещаний он не ожидал. Впрочем, во многом это была его вина. Капитан должен нести ответственность за свои поступки и за своих подчиненных, поэтому капитан просто обязан был в данный момент выйти из зала совещаний, предварительно взглядом "намекнув" доктору Селар, что она должна последовать его примеру. Так она и сделала, слегка переволновав спонтанным поступком всех участников совещания.
- Ты должна молчать, - прошипел ей на острое ухо Питер, как только они уединились.
- Чем дальше я вступаю с тобой в сговор, - с вулканским укором ответила она, - Тем дальше я отклоняюсь от этики. Это была моя идея, значит и мне нести ответственность за вероятные последствия.
- Видишь ли, тут есть и другая проблема... - снова замялся капитан, параноидально оглядываясь по сторонам, - Ты видела у нас на судне какие-либо аномалии, кроме того, что наш тактик до сих пор не был замечен в постели ни с кем, кроме работы?
- Нет, - качнула она головой, - Какое это имеет значение?
- Значение в том, что ты была права, и нейролептики действуют.
- Твои выводы нелогичны.
- В смысле?
- Это была не моя теория, я лишь являлась посредником...
- Не важно, - перебил ее капитан, - Суть в том, что я тебя на этот корабль позвал не для того, чтобы через месяц тебя заставили писать заявление об уходе. Ты будешь молчать, это приказ! Я сам разберусь.
Слушать не желая ничего от доктора, капитан вернулся в зал совещаний и дождался, пока Селар сядет на свое место, сопровождаемая множеством обеспокоенных взглядов.
- Ваши сомнения справедливы, мисс Бран, - вновь подал капитан голос, вспомнив, о чем его спрашивали, - Дело в том, что у нас была теория. Эта теория строилась на предположении... - он сам себя мысленно отругал за плохо построенную фразу, - ...что реакция, какой бы она ни была, зависит не от готовности бетазоида воспринимать чужие мозговые волны, а от генетических особенностей. В широком смысле слова...
- ...врожденного эмпатического потенциала, - закончила Селар за него фразу, осознав, что капитан сейчас весьма подозрительно себя ведет.
- Именно, - выдохнул тен Волде, - Благодарю, доктор. Эмпатический потенциал создает брешь в нервной системе вне зависимости от его реализации. Пока мозг имеет физическую возможность принимать эмпатическую информацию, он уязвим. Стоит заметить, что аномалии на Миркуле начались очень быстро, а на нашем судне их нет. На основе этих наблюдений можно смело сделать вывод, что наша теория верна, и в настоящий момент судно находится вне прямой опасности.

- Так, мы пока ни к чему не пришли, но нам уже есть чем заняться, - хлопнул Питер в ладоши с энтузиазмом, - мистер Финштад, продолжайте изучать возможности модификации ходовой части. Мисс Бран, я предлагаю Вам провести тщательный медосмотр посла, - капитан поймал на себе слегка неодобрительный взгляд Милода, - Разумеется, на его условиях. Эмиссар Милод, можете не беспокоиться, доктор Бран недавно окончила академию, поэтому ее голова располагает свежими знаниями. Первый, проведите оценку морального состояния экипажа и подготовьте отчет. А вы, младший лейтенант… - тен Волде метнул в Аль-Мураки взгляд с небольшой хитрецой, - Вам я поручаю изготовить бомбу. Мощную, но без использования антивещества. И с примитивным часовым механизмом. Другими словами, такую, которую нельзя будет вывести из строя непрямым воздействием. Как только мы поймем, как нам отсюда выбраться, мы уничтожим Миркул. Совещание окончено, все свободны.

***

Не смотря на то, что капитанским лычкам на воротничке Питера был от силы месяц, а судном он правомерно командовал всего две недели, некоторые офицеры стали замечать за ним одну странную вещь: капитан примерно дважды в неделю в свободное от дежурства время отлучался от капитанской каюты. Путь его лежал с первой палубы на вторую, где он был замечен со свернутым ковриком под мышкой, исчезающий в дверях каюты доктора Селар. По некоторым оценкам задерживался он в этой каюте примерно на десять часов, при условии, что его никто не вызывал на мостик для каких-то срочных дел, которые сам капитан срочными не считал, но все равно не заставлял себя ждать. Что именно он делает в каюте главврача десять часов, решился спросить лишь один человек, который вовсе и не был человеком. В ответ на вопрос капитан отвечал лишь грозным молчанием в сторону излишне любопытного первого офицера, от чего становился свидетелем становления его антенн в позу, которая у андорианцев обозначала подозрительность. Доктор Селар на такой вопрос отвечала гораздо более развернуто: «Деятельность офицеров в свободное от вахты время Вас не касается».
Вот и сейчас капитанские ноги несли капитанское все остальное по направлению к каюте доктора Селар. Обязательный коврик был при нем, готовый исполнить ведомую лишь им двоим функцию. Как обычно, он учтиво позвонил в дверь, и как обычно дверь отворилась. Селар встретила его в вулканской рясе, вновь пробудив в капитане легкую зависть. Он не понаслышке знал, что такие рясы весьма легкие и удобные, но самому среплицировать такое у него не хватало полномочий: он не умел пользоваться программой по моделированию одежды, а просить кого-то более способного было зазорно. Обменявшись с Селар дежурными фразами, он освободил уставшие ноги от обуви, а плечи от кителя. Обувь аккуратно легла у порога, а китель не менее аккуратно повесился на спинку стула – все в строгом соответствии с вулканскими представлениями о гармонии интерьера. В вулканской каюте жарко было даже без кителя, но в чужой монастырь не принято ходить со своим кондиционером. Обстановка располагала к уединению и заставляла забыть о существовании остальной части корабля.
На полу лежала медитационная каменная плита из редкой породы мрамора, добываемого только из недр Вулкана или ближайшего промышленного репликатора. Плита была щедро украшена по краям различными фресками и вкраплениями «связанного железа», которые ярко переливались в свете свечей и образовывали вулканские иероглифы, составляющие собой несколько символических цитат из трактатов Сурака о подчинении внутренних демонов. Такие плиты у вулканцев имели почти религиозное значение, и вулканцы относились к ним очень трепетно: каждая плита уникальна и может иметь строго одного хозяина. Согласно традиции, если хозяин плиты умирал, уничтожалась и его плита, поскольку никто не мог претендовать на нее. Впрочем, многие вулканцы мыслили широко и могли обходиться обычным ковриком, подобно тому, что принес собой тен Волде и в данный момент стелил его рядом с мраморной плитой: Селар настояла, чтобы коврик всегда находился при своем хозяине, не забыв добавить, что это важная часть ритуала.
Когда они оба были готовы, Селар заняла на своей плите позу лотоса. Капитан последовал ее примеру почти на уровне рефлексов. Она протянула ему свою руку, чтобы он мог своей ладонью слышать ее пульс, концентрироваться на его частоте и пытаться синхронизировать их сердца. Она освоила технику совместной медитации много лет назад, а капитан до сих пор не мог быстро собраться с мыслями и подбирать правильный ритм для своего дыхания. Практика приходит с опытом, а до тех пор Селар была ведущей в этом танце без движений. Капитан слышал, как ее пульс постепенно замедляется. Их сердца синхронизировались на несколько секунд, создав легкий резонанс в неподвижных телах, после чего пульс ведущей дразняще нарушил заданный ритм, замедлившись еще сильнее. «Догонять» пульс своей ведущей было подобно погружению на дно колодца – главное не думать о глубине. Разум постепенно очищался от посторонних мыслей, параллельно ощущая, как вселенная постепенно сжимается до размера одной жаркой вулканской ладони, как в уши закрадывается легкий гул от звука пламени свечей, и как неприятные ощущения от неудобной униформы постепенно превращаются в едва осязаемый белый шум где-то за пределами этой микрореальности.
Капитан не знал, что в этот момент творилось у Селар в голове, но он почему-то готов был ручаться, что там не математические формулы и логические трактаты, а нечто столь же чуждое, сколь и знакомое обычному человеку. В его же голове он был маленьким человеком, настолько крошечного размера, что мог стоять на краю стакана, наполненного водой. Сделав шаг вперед, он прыгнул вниз, и пока он летел ничтожные миллиметры до водной глади, он чувствовал, как продолжает уменьшаться, а весь остальной мир – увеличиваться. Вот капитан уже в воде, и стал настолько маленьким, что мог разглядеть молекулы, и отличить друг от друга кислород и водород. Атомы в молекулах начали множиться, и постепенно молекулы становились все сложнее и запутаннее. Химия не знала подобных формул, и никогда бы не узнала, но Питер начал осознавать, что атомы постепенно складываются в отчетливые рисунки. Портреты различных членов его экипажа смотрели на него, и во взглядах читалось одно и тоже – гордость за то, что они служат в звездном флоте. Они готовы были пойти до конца ради идеи, положить на алтарь благополучия федерации все, что потребуется, и смиренно идти дальше. Капитан тонул в их лицах и старался разглядеть что-либо за стенками стакана, но там была лишь тьма, в завесе которой куталось неизведанное, и откуда доносились редкие глухие удары, сохраняющие резонанс.
Прошло три часа. Их тела уже забыли, что они не единое целое, и очнулись от медитации одновременно. За эти три часа их руки словно срастались, и их расцепление всегда отдавало болью. С каждым телодвижением боль капитана разливалась по новым частям тела: его конечности затекли, а кровообращение было нарушено неподходящей одеждой. С трудом поднявшись на ноги, он понял, что до своей каюты он не дойдет – это было естественно. Лишь тренированные вулканцы умели быстро возвращать свой организм обратно в реальность после такого погружения, Питер же с каждым проделанным шагом чувствовал, что все еще продолжает тонуть и вот-вот захлебнется в море безмятежности. На дне этого моря его ожидал хороший сон, и диван у обзорного окна готов был в очередной раз принять капитана в свои мягкие заботливые объятия. Селар поднялась без особых усилий. Свернув губы в трубочку, она задула свечи. Тишина перемешалась с тьмой, превратившись в почти осязаемую стену, через которую Питер слушал шорохи, с которыми Селар стягивала с себя рясу и готовила себя ко сну.
«Спокойной ночи, Селар» - разрезал тишину негромкий голос капитана, раздавшийся с подушки на диване. Каждый раз после этих слов Селар отвечала ему молчанием, потому что точно знала, что после медитации ночь не может не быть спокойной, и в подобных пожеланиях не нуждается.